Тебе нужно, чтоб тобой
восхищались, за тобой ухаживали, льстили, чтобы вокруг тебя была музыка,
танцы, общество, а если этого нет, ты начинаешь томиться и впадаешь в
уныние. Неужели ты не можешь устроиться так, чтобы не зависеть ни от чьих
прихотей и ни от чьих желаний, кроме своих собственных?
Когда ты не знаешь, чем заполнить день, подели его на части, каждую
часть займи чем-нибудь, не сиди без дела и четверти часа, десяти минут, пяти
минут, пользуйся каждым мгновением, делай намеченное тобою методически, с
суровым постоянством, - и день пройдет так быстро, что ты не заметишь, как
он кончился. И ты не будешь зависеть ни от кого и ждать, чтобы тебе помогли
провести время. Тебе не придется искать ни общества, ни разговоров, ни
сочувствия, ни поддержки - словом, ты будешь жить, как должно жить
независимое существо.
Послушайся моего совета - кстати, он будет первым и последним, - и
тогда, что бы ни случилось, ты не будешь нуждаться ни во мне, ни в
ком-нибудь другом. А если не послушаешься, ты так все и будешь томиться,
ныть, бездельничать и страдать от последствий собственной дурости, как бы
они ни были тяжелы и мучительны. Говорю тебе это прямо; и потом -
предупреждаю: больше ты не услышишь от меня того, что я скажу тебе сейчас,
но действовать я буду сообразно этому. После смерти нашей матери я в
отношении тебя умываю руки; с той минуты, как ее гроб будет опущен в склеп
под гейтсхэдской церковью, мы с тобой разойдемся, как будто никогда и не
знали друг друга. И, пожалуйста, не воображай, что, если мы родились от
одних родителей, я допущу малейшую уступку твоим притязаниям. И опять-таки,
говорю тебе прямо: если бы весь род человеческий, за исключением нас двух,
погиб и мы очутились бы с тобой одни на всей земле, я бы предоставила тебе
гибнуть со всем старым миром, а сама ушла бы в новый.
Она смолкла.
- Ты могла бы обойтись без этой бесполезной тирады, - отозвалась
Джорджиана. - Всякому известно, что ты самое эгоистическое, бессердечное
существо в мире.